[Лука]

НРПГ: Тофу, начинаешь здесь
5 января 326 года. 1 час дня.



Тюрьма пахла сыростью и дымом. В эту морозную и сухую зиму замок топили как следует, но согреть такое громадное сооружение – задача не из простых, и температура редко когда поднималась до +15. Дым догорал в дымоходах и просачивался сквозь щели во все помещения. Наиболее крупные отверстия шпаклевали, но все равно по зданию где-то сильнее, где-то слабее стоял устойчивый дух угара. Ну, все же, это лучше чем мерзнуть заживо. Сама тюрьма представляла собой крепость, стоящую тут еще со времен независимости Джуса. Уже старое, рассыпающееся строение было укреплено кое-как. За возрастом и состоянием оно уже не представляло военной ценности, и способно было разве что удержать безоружных внутри себя, но вооруженных снаружи - нет.
Кормили в тюрьме сносно. Единственным соседом Тофу по камере был немолодой уже т’хатт, по имени Болиар Фариус. Сидел он давно и был осужден вроде как за мошенничество. Соседство это само по себе было довольно странным, так как обычно, во избежание расовых конфликтов, камеры комплектовались из соплеменников. Рассчитывались они на 4 человек, но то ли власти посчитали, что один толстяк и один слепой занимают достаточно места, то ли в силу привилегированного положения т’хата, два места в камере были свободны.
Как было известно Тофу по рассказам, основных развлечений для каторжников было три: известняковые шахты западнее тюрьмы, лесозаготовки неподалеку и мебельное производство непосредственно в пределах крепости. Однако большее число работ в связи с холодами были прекращены, а на те, что остались, Тофу не ходил. Т’хатт, кстати, тоже. Тофу по причине слепоты, а т’хатт... стражники к нему обращались по имени, и это что-то, да означало.
Камера представляла собой небольшую комнату 2 на 3 метра. Стальная кованая дверь со смотровым окошком, сравнительно большое окно, забранное решеткой. У противоположных стенок стояли две двухъярусные кровати. Пара тумбочек без дверец. Вот и все нехитрое убранство. В дальнем углу комнаты было проделано отхожее отверстие, отгороженное деревянной ширмой. Там же стояло ведро с водой и висело полотенце. Отверстие было не вполне вертикально, так что за неделю, проходящую между его проливаниями уборщиками, изрядно пачкалось, и запах дыма смешивался с другим - гораздо менее приятным.
На тумбочке одиноко лежал потрепанный томик Священного Писания - т’хатту не интересный и абсолютно бесполезный для Тофу. Непременная деталь в каждой камере. Может показаться удивительным, но она пользовалась спросом. Кто-то читал для самообразования и от скуки, кто-то откровенно потешаясь, передразнивая стиль и каламбуря. Совсем изорванные экземпляры заменялись со временем на починенные, реже на новые, но книга была в каждой камере без исключения.
В соседней камере жили четверо хоббитов... а может скиминков, которые свое свободное время, тратили на бесконечные споры и взаимные подколки, толи от скуки, толи по причине длительного знакомства, потерявшего со временем былую приятность. Несмотря на толстые каменные стены Тофу мог слышать их беседы в подробностях, как если бы находился с ними рядом. Соседи с другой стороны были в пример тише и скромнее. Тофу не знал толком, кто там обитает, хотя по редким гортанным возгласам можно было предположить орочью кровь в их родословной. Камеры были и сверху и снизу, но оттуда даже острый слух слепого не мог разобрать звуков.
Сосед Тофу большую часть времени пребывал в благодушном расположении духа, мало соответствующем атмосфере места. Он откуда-то прознал, про способности Тофу и развлекал себя и его тем, что озвучивал широчайшие перспективы, которые якобы ожидают Тофу по освобождении, если он только применит свои таланты с умом.
- Так вот, молодой человек, находится эта пещера в Шидаш-Каретских горах, и вход завален был много-много уже лет назад. Но признаки есть верные: глубокий колодец и рядом с ним одиноко растущее дерево…
Это была уже пятая история про закопанные сокровища, которые Тофу слышал от т’хатта.
Начиналась вторая неделя заключения…

[Лука]

8 января 326 года, 1 час вечера.

НРПГ: Клэр перешла из темы "Горькая чаша успеха" - Улицы города Фруда

Клэр

Внутри заметно пахло угаром. По сравнению с солнечным морозным днем в замке было мрачно и темно, впрочем, чего другого можно ожидать от тюрьмы? Совсем рядом с Клэр шел однообразный ряд дверей, массивных, закрытых на замки и засовы. Их украшали небольшие таблички с номерами вида «215ю» и далее по возрастанию номеров. Из-за дверей иной раз слышались приглушенные звуки голосов. Очевидно, здесь были камеры. Маленькие бойницы давали совсем мало света, поэтому кое-где были зажжены факела. Тени плясали какой-то экзотический танец, подчиняясь их алым всполохам. В целом было достаточно темно, чтобы перемещения Клэр были малозаметны.
На длинный извилистый коридор приходилось два охранника. Они стояли так, чтобы быть в поле зрения друг друга, и двери всех без исключения камер были под их присмотром.
Соблюдая осторожность, Клэр тихонько ползала по коридорам, охранники не обращали на нее внимания. Без особого труда найдя лестницу, она спустилась ниже, но обнаружила там точно такой же ряд совершенно одинаковых дверей. Сочтя, что лучше сперва осмотреть все, что ей доступно, она спустилась еще на этаж, где обнаружились два темных каземата-карцера, судя по тишине и отсутствию охраны – пустых. Для верности убедившись в этом, девушка продолжила осмотр тюрьмы. На третьем этаже ей улыбнулась удача: одна из камер явственно отличалась от других. Дверь в нее заменяла стальная решетка, напротив которой нес свой пост «дополнительный» охранник, невысокий черноволосый и круглолицый парень лет 20-25 с открытым и улыбчивым лицом. Одетый в кольчугу и вооруженный помимо дубинки арбалетом, он, надо полагать, был приставлен присматривать непосредственно за этой камерой. Почести вполне достойные Хастора, похоже, она нашла того, кого искала.
Никаких сложностей с проникновением внутрь не предвиделось, но вот поговорить без посторонних глаз будет, вероятно, тяжело, если не невозможно.
Подобравшись к решетке, девушке удалось заглянуть внутрь.
Камера представляла собой небольшую комнату 2 на 3 метра. Единственное окно было заложено кирпичом, и свет попадал внутрь только из коридора. По сторонам стояли две двухъярусные кровати и пара тумбочек без дверец. В дальнем углу комнаты находилась деревянная ширма, совсем маленькая, полностью укрыться за ней можно было разве что согнувшись в три погибели. Камера была битком набита жильцами.
Всего их было четверо. На левой верхней полке сидел, свесив ноги вниз, широкоплечий эльврин средних лет с короткими темными волосами. Он бы, вероятно, производил бы очень солидное впечатление своей мускулатурой и внушительным видом, если бы не сидел с таким обреченным видом и ссутулившись. Под ним на нижней полке лежал, подложив руки под голову и глядя прямо вверх перед собой, совсем молодой парень с мягкими чертами лица и беспорядочной прической на голове. Третий заключенный был довольно привлекательный молодой человек, черноволосый, с миндалевидным разрезом глаз, что позволял предположить в его родословной эльвринскую кровь. Он сидел на правых нарах.
Четвертый был Хос. Это был мужчина среднего роста тридцати с небольшим лет. Короткие темно-русые волосы, плотно сжатые тонкие губы. Он был немножко лопоух и, по своему обыкновению, смотрел чуть прищурившись. Кург прохаживался по камере вперед назад и производил впечатление человека, который что-то ждет.

Тофу, Эллинор

Очередной день начался как обычно – с завтрака. Сразу после него Ид начал куда-то собираться, он беспокойно прохаживался, поглядывая наружу и подходя к решетке каждый раз, когда по коридору кто-нибудь проходил. Это продолжалось довольно долго, пока Кург, сжалившись, не сказал ему, что врятли из его камеры кого-либо станут забирать на работы. И Ид сел, как показалось Эллинору, расстроившись.
Обеда не случилось, и Тофу окончательно убедился, что в тюрьме-то оказывается, двухразовое питание. За это время он таки успел познакомиться с новеньким, хотя по большому счету разговор не клеился. Эллинор, силившийся поддержать в камере дружескую атмосферу, имел скорее благодарных слушателей, нежели собеседников.
Так минута за минутой наступил вечер.