Очередное наваждение рассыпалось на миллионы маленьких осколков, не оставив от себя ничего, кроме тупой, ноющей боли в затылке. Еще секунду назад Бранн был готов наброситься на румана и совершить, пожалуй, последний поступок в своей жизни. Теперь же, когда дверь захлопнулось, воин едва мог понять, что толкнуло его на этот поступок или что руководило его действиями. Встряхнув несколько раз головой и осмотрев помещение, он поймал себя на мысли, что в этот самый момент совершенно не уверен, видит ли он вокруг себя явную картину или очередной мираж. Окружающие его домиры казались серыми тенями с хищными профилями и какими-то тусклыми голосами. Ему показалось, что он видит Эльмиру и слышит ее голос, но присмотревшись чуть внимательнее, он понял, что перед ним Шана. Пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящим вещам, он попробовал исследовать пещеру, но сделал лишь одно, совершенно разочаровывающее и неутешительное наблюдение. Если идти вдоль стены камеры по часовой стрелке, то она казалась прямоугольной со слегка закругленными, но, тем не менее, четко выраженными углами. Если же идти против часовой стрелки, то помещение становилось овальным, почти круглым, без каких-либо намеков на углы.

Отойдя от недружелюбных стен на расстояние и оказавшись таким образом почти в центре пещеры, Бранн сел на пол, скрестив ноги и обхватил себя руками, как будто боясь, что какая-нибудь часть его тела вдруг убежит, не спросив разрешения у остальных частей. В такой позе он начал монотонно раскачиваться из стороны в сторону, словно маятник, отмеряющий драгоценное время. Как ни странно, но это немного помогло, боль в затылке стихла, а руки и ноги уже не казались такими чужими. Еще немного и предметы стали обретать резкость и довольно узнаваемые очертания.

-Похоже мой корабль сбился с курса. Или эти мерзкие зверьки начали превращать нас в сама бездна знает что. Если я буду странно себя вести, тогда вам придется меня убить. И съесть!

Хихикнув и описав пальцем в воздухе неопределенную траекторию, похожую, по его мнению, на полет бабочки, спустя мгновение воин провалился в глубокий, густой, лишенный сновидений сон.

Очередное наваждение рассыпалось на миллионы маленьких осколков, не оставив от себя ничего, кроме тупой, ноющей боли в затылке. Еще секунду назад Бранн был готов наброситься на румана и совершить, пожалуй, последний поступок в своей жизни. Теперь же, когда дверь захлопнулось, воин едва мог понять, что толкнуло его на этот поступок или что руководило его действиями. Встряхнув несколько раз головой и осмотрев помещение, он поймал себя на мысли, что в этот самый момент совершенно не уверен, видит ли он вокруг себя явную картину или очередной мираж. Окружающие его домиры казались серыми тенями с хищными профилями и какими-то тусклыми голосами. Ему показалось, что он видит Эльмиру и слышит ее голос, но присмотревшись чуть внимательнее, он понял, что перед ним Шана. Пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящим вещам, он попробовал исследовать пещеру, но сделал лишь одно, совершенно разочаровывающее и неутешительное наблюдение. Если идти вдоль стены камеры по часовой стрелке, то она казалась прямоугольной со слегка закругленными, но, тем не менее, четко выраженными углами. Если же идти против часовой стрелки, то помещение становилось овальным, почти круглым, без каких-либо намеков на углы.

Отойдя от недружелюбных стен на расстояние и оказавшись таким образом почти в центре пещеры, Бранн сел на пол, скрестив ноги и обхватил себя руками, как будто боясь, что какая-нибудь часть его тела вдруг убежит, не спросив разрешения у остальных частей. В такой позе он начал монотонно раскачиваться из стороны в сторону, словно маятник, отмеряющий драгоценное время. Как ни странно, но это немного помогло, боль в затылке стихла, а руки и ноги уже не казались такими чужими. Еще немного и предметы стали обретать резкость и довольно узнаваемые очертания.

-Похоже мой корабль сбился с курса. Или эти мерзкие зверьки начали превращать нас в сама бездна знает что. Если я буду странно себя вести, тогда вам придется меня убить. И съесть!

Хихикнув и описав пальцем в воздухе неопределенную траекторию, похожую, по его мнению, на полет бабочки, спустя мгновение воин провалился в глубокий, густой, лишенный сновидений сон.

-Ветер может оказаться обманчивым, это правда. Там, откуда он подует, может быть глубока пропасть, а сквозной коридор безмолвствовать, перекрытый всего-навсего одной дверью. Все это так, - воин опустил голову и тут же вскинув ее продолжил, - но я привык доверять ветру, он не раз спасал меня, уводя от врагов.

-Эй, Петер,- неожиданно улыбнувшись и обратившись к другому товарищу, сказал Бранн, - а что скажет нам твоя монетка, какой путь выбрать, подкинь-ка ее.