"
- Амм... чуваки, а какой план Б?
- План Б? А у нас есть план Б?...
"

Возможно, я тут один такой, но то, обсуждением чего мы сейчас занимаемся - скучно и не ассоциируется у меня с приключениями. Пусть Тошка просто скажет итог произошедшего и все. Привносить физику в днд, более, чем на минимальном уровне - это полная беда.

Возможно, я тут один такой, но то, обсуждением чего мы сейчас занимаемся - скучно и не ассоциируется у меня с приключениями. Пусть Тошка просто скажет итог произошедшего и все. Привносить физику в днд, более, чем на минимальном уровне - это полная беда.

Дайсы реально надо мной издеваются...

Келик встретил взгляд Ракдора и спокойно выдержал его. Он понимал, почему Ракдор так смотрит на него или кто-либо другой из отряда. С другой стороны, решение Брекена было благородным, но не рациональным. Если ревенант бы и оставил кого-либо здесь, это Маа-Таа. Брекену он доверял, в отличие от нее. Хотя бы потому, что он был человек. Но когда пришло чувство разрывающейся связи, Келик понял, что говорить что-либо - уже бессмысленно.

Келик, конечно, ясно понимал, что культуры бывают разные, но в культуре руманов он видел только чистый декаданс, никакого развития. Ему было тошно подчинятся варварам, как бы "правильно" это не было. Можно было адаптироваться к ситуации, но Келик не хотел становится подобно некой болезни, которая под давлением разных лекарств меняет своё обличье, только чтобы выполнить свою финальную задачу и убить носителя. Этот человек не носил масок, но и не мог он и предугадать, что кто-либо станет жертвой этой его черты характера. Как и сказал Ракдор - это еще не конец. Они станут сильнее, все вместе и вернуться за Брекеном. И никакая Зуу-Тоо его не остановит.

И подумав это, он ясно осознал, что если бы их мечи были закалены тысячами сражений, а воля подчиняла пламя бушующих заклинаний, способных стирать с лица Мин Акрона целые города - были бы они также вежливы и дипломатичны, когда кто-то диктует им свои условия? Так что же - итог стал результатом их слабости?

Келик встретил взгляд Ракдора и спокойно выдержал его. Он понимал, почему Ракдор так смотрит на него или кто-либо другой из отряда. С другой стороны, решение Брекена было благородным, но не рациональным. Если ревенант бы и оставил кого-либо здесь, это Маа-Таа. Брекену он доверял, в отличие от нее. Хотя бы потому, что он был человек. Но когда пришло чувство разрывающейся связи, Келик понял, что говорить что-либо - уже бессмысленно.

Келик, конечно, ясно понимал, что культуры бывают разные, но в культуре руманов он видел только чистый декаданс, никакого развития. Ему было тошно подчинятся варварам, как бы "правильно" это не было. Можно было адаптироваться к ситуации, но Келик не хотел становится подобно некой болезни, которая под давлением разных лекарств меняет своё обличье, только чтобы выполнить свою финальную задачу и убить носителя. Этот человек не носил масок, но и не мог он и предугадать, что кто-либо станет жертвой этой его черты характера. Как и сказал Ракдор - это еще не конец. Они станут сильнее, все вместе и вернуться за Брекеном. И никакая Зуу-Тоо его не остановит.

И подумав это, он ясно осознал, что если бы их мечи были закалены тысячами сражений, а воля подчиняла пламя бушующих заклинаний, способных стирать с лица Мин Акрона целые города - были бы они также вежливы и дипломатичны, когда кто-то диктует им свои условия? Так что же - итог стал результатом их слабости?

Келик съел бы любое мясо: хоть замороженное, хоть испортевшееся - если бы у него была потребность в еде. К счастью, мертвые не испытывают таких проблем, и он мог лишь пожалеть остальных, голод которых нарастал все сильнее и это уже начинало сказываться на поведении и даже мышлении некоторых из его спутников. За время присутствия в племени, он не проникся к руманам симпатией ни на йоту, и сюсюканье с этими примитивными созданиями никак не входило в его планы. Норду, похоже, вообще было все равно с кем связать свою жизнь - встретил какую-то дикарку и уже обходится с ней так, будто она - любовь всей его жизни. Келик молчал, потому что из его уст пока могли родиться только слова ненависти к этим созданиям, наглое (по его мнению) поведение которых вызывало лишь желание взять голову этой Зуу-Тоо и раздавить ее сапогом. Великий Отец по сравнению с могуществом Холуса просто не существовал, кем бы он ни был и все рассуждения на его тему заставляли рот ревенанта кривиться в презрении. Хорошо, что и местные к нему не обращались, а то точно бы все закончилось кровопролитием.

После того, как увели Эльмиру, Келик, как ни странно, несколько успокоился. Будто пришло понимание, что ситуация вовсе не безвыходная и пороть горячку на пустом месте не стоит. Вместо этого, ревенант занялся чем-то более важным: он начал присматриваться к своей группе, к домирам, с которыми ему предстояло провести еще невесть сколько времени. Казалось, что поверхностному знакомству, что длилось около полугода - грош цена. В привычно экстремальной, но от того не менее тяжелой ситуации, домиры начинали вести себя временами странновато. На самого же Келика, в ментальном смысле, все происходящее воздействовало слабо. Его симпатии (если они вообще были у Келика) он уже распределил, как и уважение. Все речи Норда, возвышенные, но какие-то наивные и... мягкие, что ли - вызывали улыбку, скрытую сложенными на коленях руками, когда Келик сидел на полу.Этой фразе досталась особенно широкая. Смерть... это далеко не конец и уж точно не здесь, не в этом мире. Ракдор же был голосом разума в этой компании, с большинством доводов которого, убийца был согласен, хотя и не всегда констатировал это вслух. Бранн, судя по его полу-бредовому состоянию, оказался не таким крепким, как думалось в начале, был прост и прямолинеен - последнее скорее нравилось, чем нет. Шана... девушка, которая никогда не унывает или тщательно скрывает это, на поверхности оставляя лишь хорошее настроение и приподнятый дух. Очень разные домиры, у каждого из которых еще не раз будет особое мнение на возникающие на их пути препятствия. Сейчас же оставалось только прикрыть глаза и слушать внутреннее биение гор.

- Если бы они хотели убить Норда, сделать с ним что-то плохое представив это, как священную честь - у них уже было время. Похоже, их самих не устраивает позиция, в которой оказались Норд и Маа-Таа. Возможно, руманка навязала им свои правила игры, с которыми им приходится считаться.

Как и ранее, столь длинное высказывание далось холодным связкам тяжело. И сказав это, Келик умолк, видимо, надолго.

По-моему, все довольно-таки ясно высказались за обследование других проходов с целью поиска иного пути вниз. если партия согласна, тыкнете "согласен".
Если же они, вдруг, сядут и начнут замерзать, проявляя явные признаки аутизма, то Келик идет на эти самые поиски и тащит их с собой. Видимо просто никому не хотелось писать в рпг "и они пошли".

Келика как-то задело, что когда солнечный жезл оказался украден чудовищем, которому он, вероятно, не нужен, тварь даже не потрудилась его выплюнуть. Это могло свидетельствовать о двух вещах:

- Что же... Кто-то или очень голоден или обладает зачатками интеллекта.

Ревенант достал жезл из-за пояса и зажег его, отходя от края и отстраняя от него Эльмиру, следя, чтобы Брек последовал их примеру.

- Как вы думаете, у другой половины отряда есть своя Эльмира?

Разговорчивость убийцы резко возросла, когда он почувствовал жар в груди - предвкушение охоты.

- Предлагаю возвращаться к остальным.

Количество бросков: 1

…Когда Келик первый раз очнулся, он мало что понимал. Первое, что пришло в голову, легко и непринужденно – "я мертв". Вокруг было непроницаемое белое марево. Снег закручивался в причудливые спирали, которые, сталкиваясь друг с другом, оседали. Тело ощущалось иначе. Тщетно пытаясь понять – «иначе» по отношению к чему, Келик поднялся на колени.

Рядом с отпечатком, где только что лежало его тело, валялся двуручный меч в ножнах, плащ и, завернутые в него какие-то бумаги. Обледеневшими пальцами, щурясь от ветра и белизны снега, человек развернул бумагу и начал читать. Там была вся информация, которая могла понадобиться, если у вас отшибло память. Имя, пол (на случай магических трансмутаций, видимо), возраст... Убрав лицензию на оружие (а это была именно она) в карман штанов, Келик поднялся на ноги. Тело внезапно пронзила острая боль - он промерз до костей, но холод ощущался как нечто само-собой разумеющееся. Будто он стал его частью. Придя в себя через несколько мгновений, человек закутался в плащ и закрепил на поясе ножны с мечом. Несколько минут Келик стоял, смотря куда-то вниз, осознавая, в какой вообще точке пространства и времени он находится. Лицензия на ношение оружия была выдана в Эльдаркрине - память, яркой вспышкой, указала Келику путь. Постояв, человек начал спускаться с горы, вниз, к более мягкому климату, к людям, к цивилизации. Ноги несли его независимо от разума, который был занят анализом ситуации, в которой оказался человек - человек ли? Келику не хотелось есть, пить или дышать. Усталость воспринималась, как нечто механическое - когда ноги уже не могли идти, разум считал, что идти можно еще, как минимум, пару дней. Первые дни и ночи - Келик не спал. Он шел не останавливаясь, будто инстинкт вел его в нужном направлении. Он спустился с гор, попал на более-менее оживленную дорогу. Днем, когда его темный силуэт можно было увидеть издалека, крестьяне недобро смотрели на приближающуюся меж заснеженных полей фигуру. Но настоящий ужас пронзал их сердца, когда они видели Келика ближе - он был все также заледеневшим, с почти белой кожей и черными провалами глаз - за два дня, иней, покрывавший кожу - так и не растаял - тело не излучало тепла... Постепенно, до человека дошло, что он привлекает к себе слишком много внимания. Но было уже поздно - ночью, когда его нашли спящим в одном из хлевов прибрежной деревни, местные крестьяне устроили такую панику, что за Келиком гнались с вилами и факелами, гоня его через поля, в лес, крича "нежить!".... Несколько самых крепких мужчин все же догнали. У них были короткие, простые мечи, даже легкая броня - может они зарабатывали себе на жизнь военным ремеслом... или разбоем. Келик не хотел с ними драться, но они напали первыми. И он убил их, с легкостью, поразившей его самого. Двуручный меч в его руках танцевал подобно огню на падающих, один за другим, факелах преследователей. По поводу самого акта убийства он не испытывал ничего. Будто его руки делали это уже тысячи раз. Но пришло облегчение - ведь он преодолел препятствие, на пути к мести... Мести? Верно, тот, кто сделал меня таким - поплатиться за это! Мысль была проста, и легла в душу Келика на заранее сдобренную почву. После этого случая, человек не знал покоя. Внутри него будто полыхало пламя, притупляющее боль, желания плоти и все что было лишним. Его существование стало оправданным, просто потому - что где-то была цель, где-то лежал его покой, его прошлая жизнь, его жизнь...

Это было около полугода назад. За это время многое изменилось: он научился маскировать свою природу, вести себя, как нормальные люди. Пить, есть - если понадобится. Выказывать усталость, дышать - с определенным ритмом, даже моргать. Дорога, что привела его в Эльдаркрин, не дала ответов. Келик зарабатывал на жизнь от случая к случаю, выполняя грязную работу домиров, которые были не в ладах с законом, иногда выполняя поручения стражи, в тех случаях, когда доблестные стражники сами не хотели пострадать или запачкать руки. Жил человек в тесной комнатке гостиницы, которую арендовал на длительный срок. За свои деньги, по договору с хозяином, Келик починил и обустроил комнату.

Внутри по-прежнему росла жажда. Необходимо было обосновать свое существование, понять смысл... зачем он вернулся из-за черты? Он начал посещать библиотеку, где проводил почти все свободное время, в поисках разрывающих его вопросов. У него было не так много денег, чтобы пройти в те залы библиотеки, куда пускали только за перезвон монет. Тогда Келик повстречал Ракдора, странного мага, имевшего, судя по всему, собственных скелетов в шкафу. Маг почти сразу понял его природу, разоблачил притворную игру - сначала, очевидным было избавиться от свидетеля, но, со временем, Келик понял, что это - ценнейшее знакомство, которое открыло ему двери во многие места и уголки знаний, ранее неведомые. Прошли месяцы, и Келик докопался до малой, но очень важной крупицы информации. Он был ревенантом. Пальцы застыли над страницами древнего фолианта, когда глаза перечитывали одни и те же строки, раз за разом, чтобы они навсегда отложились в памяти.

"...Ревенант - неупокоенный дух невинно убиенного, вернувшийся в мир, чтобы отомстить своим убийцам. В выполнении этой миссии - единственный смысл существования ревенанта, и когда цель достигнута, душа мстителя покидает тело и перерождается отмщенной и обновленной.. Как бы глубоко ни была вбита неприязнь к нежити, не стоит вставать между ревенантом и его законной добычей. К счастью для потенциальных убийц, далеко не всякий удостаивается возможности мстить после смерти. Чтобы обеспечить себе хотя бы минимальный шанс, надо иметь отменное здоровье для сохранения тела и могучую волю для сохранения души. Иными словами, возвращаться из могилы - прерогатива безвременно умерших героев..."

Кем же он был при жизни? Кто его убийца? И верен ли вообще текст на древних страницах? Неужели ему придется провести дарованное ему время в бесплодных поисках? А если его смерть была заслуженной? Единственная ли причина возвращения была та, что указана в книге? Или могли быть иные... цели? Эти вопросы лежали мертвым грузом на душе Келика, притягивая его в землю, к костям умерших...

Друзья Ракдора, что часто сновали рядом во время их изысканий, сильно действовали на нервы неживому. Келик был неразговорчив, апатичен и у него было всего две страсти - бой, когда кровь, что циркулировала, несмотря на небьющееся сердце, начинала бешено подстегивать его и поиски своего предназначения, любой ценой, когда уже разум пребывал словно в лихорадке, пытаясь разгадать загадку не из этого мира. Женщины, выпивка - все это было для Келика пустым звуком. Цель - и инстинкты сразу требовали действия, движения, в такие моменты Келику не сиделось на месте, он мог часами мерить свою четырех-метровую комнатку вдоль и поперек, накидывать массивный тяжелый плащ и выходить на улицу, в городские трущобы, чтобы там, в темноте, размышлять о своем предназначении... Тьма стала ему домом, родной стихией и причина была очевидна. Днем Келик держался теней, на голове всегда был глубокий капюшон, а Храмы Келик обходил за километр - незачем лишний раз было провоцировать судьбу.

Предложение кого-то из друзей Ракдора присоединится к ним во время празднования в таверне сначала было воспринято Келиком без энтузиазма. Он представлял себя, сидящего в темном углу за столом, вяло отвечающего на глупые вопросы, наблюдающего за весельем остальных. Но в этот момент, инстинкты сказали - Иди!. И внутри Келика вновь заворочались бездна, в которую он уже очень давно всматривался. Приняв предложение, в назначенный день, Келик был вместе с остальными. Как и всегда - в черном, тяжелом плаще, темных одеждах и с мечом на поясе. Руки были укрыты кожаными перчатками. Единственное место, где была видна кожа - это лицо. И любой мог подметить ее мертвенную бледность. Поэтому, Келик сидел в капюшоне даже в помещении, где густая тень падала на верхнюю половину лица, скрывая безжизненные серые глаза. В них виднелись легкие блеклые холодные искорки, как свечи, которые выставлялись на могилах умерших. Сидевшие за столом могли видеть их даже под капюшоном. Можно было, хоть и с трудом, рассмотреть лицо - при жизни Келик был красив, но красота его была хороша вкупе со здоровым цветом лица. Смерть лишила его половины очарования, будто содрав маску. Черты заострились, кожа навсегда застыла с легкой щетиной, сделалась непонятно-бледного оттенка. У Келика были в меру длинные, волнистые темные волосы, чуть выбивавшиеся из-под капюшона.

...Когда застыло время, Келик застыл вместе с ним. Он просто не двигался, ничего не говорил, перестал дышать и моргать. Он, кажется, начинал понимать, зачем он сюда пришел...

…Когда Келик первый раз очнулся, он мало что понимал. Первое, что пришло в голову, легко и непринужденно – "я мертв". Вокруг было непроницаемое белое марево. Снег закручивался в причудливые спирали, которые, сталкиваясь друг с другом, оседали. Тело ощущалось иначе. Тщетно пытаясь понять – «иначе» по отношению к чему, Келик поднялся на колени.

Рядом с отпечатком, где только что лежало его тело, валялся двуручный меч в ножнах, плащ и, завернутые в него какие-то бумаги. Обледеневшими пальцами, щурясь от ветра и белизны снега, человек развернул бумагу и начал читать. Там была вся информация, которая могла понадобиться, если у вас отшибло память. Имя, пол (на случай магических трансмутаций, видимо), возраст... Убрав лицензию на оружие (а это была именно она) в карман штанов, Келик поднялся на ноги. Тело внезапно пронзила острая боль - он промерз до костей, но холод ощущался как нечто само-собой разумеющееся. Будто он стал его частью. Придя в себя через несколько мгновений, человек закутался в плащ и закрепил на поясе ножны с мечом. Несколько минут Келик стоял, смотря куда-то вниз, осознавая, в какой вообще точке пространства и времени он находится. Лицензия на ношение оружия была выдана в Эльдаркрине - память, яркой вспышкой, указала Келику путь. Постояв, человек начал спускаться с горы, вниз, к более мягкому климату, к людям, к цивилизации. Ноги несли его независимо от разума, который был занят анализом ситуации, в которой оказался человек - человек ли? Келику не хотелось есть, пить или дышать. Усталость воспринималась, как нечто механическое - когда ноги уже не могли идти, разум считал, что идти можно еще, как минимум, пару дней. Первые дни и ночи - Келик не спал. Он шел не останавливаясь, будто инстинкт вел его в нужном направлении. Он спустился с гор, попал на более-менее оживленную дорогу. Днем, когда его темный силуэт можно было увидеть издалека, крестьяне недобро смотрели на приближающуюся меж заснеженных полей фигуру. Но настоящий ужас пронзал их сердца, когда они видели Келика ближе - он был все также заледеневшим, с почти белой кожей и черными провалами глаз - за два дня, иней, покрывавший кожу - так и не растаял - тело не излучало тепла... Постепенно, до человека дошло, что он привлекает к себе слишком много внимания. Но было уже поздно - ночью, когда его нашли спящим в одном из хлевов прибрежной деревни, местные крестьяне устроили такую панику, что за Келиком гнались с вилами и факелами, гоня его через поля, в лес, крича "нежить!".... Несколько самых крепких мужчин все же догнали. У них были короткие, простые мечи, даже легкая броня - может они зарабатывали себе на жизнь военным ремеслом... или разбоем. Келик не хотел с ними драться, но они напали первыми. И он убил их, с легкостью, поразившей его самого. Двуручный меч в его руках танцевал подобно огню на падающих, один за другим, факелах преследователей. По поводу самого акта убийства он не испытывал ничего. Будто его руки делали это уже тысячи раз. Но пришло облегчение - ведь он преодолел препятствие, на пути к мести... Мести? Верно, тот, кто сделал меня таким - поплатиться за это! Мысль была проста, и легла в душу Келика на заранее сдобренную почву. После этого случая, человек не знал покоя. Внутри него будто полыхало пламя, притупляющее боль, желания плоти и все что было лишним. Его существование стало оправданным, просто потому - что где-то была цель, где-то лежал его покой, его прошлая жизнь, его жизнь...

Это было около полугода назад. За это время многое изменилось: он научился маскировать свою природу, вести себя, как нормальные люди. Пить, есть - если понадобится. Выказывать усталость, дышать - с определенным ритмом, даже моргать. Дорога, что привела его в Эльдаркрин, не дала ответов. Келик зарабатывал на жизнь от случая к случаю, выполняя грязную работу домиров, которые были не в ладах с законом, иногда выполняя поручения стражи, в тех случаях, когда доблестные стражники сами не хотели пострадать или запачкать руки. Жил человек в тесной комнатке гостиницы, которую арендовал на длительный срок. За свои деньги, по договору с хозяином, Келик починил и обустроил комнату.

Внутри по-прежнему росла жажда. Необходимо было обосновать свое существование, понять смысл... зачем он вернулся из-за черты? Он начал посещать библиотеку, где проводил почти все свободное время, в поисках разрывающих его вопросов. У него было не так много денег, чтобы пройти в те залы библиотеки, куда пускали только за перезвон монет. Тогда Келик повстречал Ракдора, странного мага, имевшего, судя по всему, собственных скелетов в шкафу. Маг почти сразу понял его природу, разоблачил притворную игру - сначала, очевидным было избавиться от свидетеля, но, со временем, Келик понял, что это - ценнейшее знакомство, которое открыло ему двери во многие места и уголки знаний, ранее неведомые. Прошли месяцы, и Келик докопался до малой, но очень важной крупицы информации. Он был ревенантом. Пальцы застыли над страницами древнего фолианта, когда глаза перечитывали одни и те же строки, раз за разом, чтобы они навсегда отложились в памяти.

"...Ревенант - неупокоенный дух невинно убиенного, вернувшийся в мир, чтобы отомстить своим убийцам. В выполнении этой миссии - единственный смысл существования ревенанта, и когда цель достигнута, душа мстителя покидает тело и перерождается отмщенной и обновленной.. Как бы глубоко ни была вбита неприязнь к нежити, не стоит вставать между ревенантом и его законной добычей. К счастью для потенциальных убийц, далеко не всякий удостаивается возможности мстить после смерти. Чтобы обеспечить себе хотя бы минимальный шанс, надо иметь отменное здоровье для сохранения тела и могучую волю для сохранения души. Иными словами, возвращаться из могилы - прерогатива безвременно умерших героев..."

Кем же он был при жизни? Кто его убийца? И верен ли вообще текст на древних страницах? Неужели ему придется провести дарованное ему время в бесплодных поисках? А если его смерть была заслуженной? Единственная ли причина возвращения была та, что указана в книге? Или могли быть иные... цели? Эти вопросы лежали мертвым грузом на душе Келика, притягивая его в землю, к костям умерших...

Друзья Ракдора, что часто сновали рядом во время их изысканий, сильно действовали на нервы неживому. Келик был неразговорчив, апатичен и у него было всего две страсти - бой, когда кровь, что циркулировала, несмотря на небьющееся сердце, начинала бешено подстегивать его и поиски своего предназначения, любой ценой, когда уже разум пребывал словно в лихорадке, пытаясь разгадать загадку не из этого мира. Женщины, выпивка - все это было для Келика пустым звуком. Цель - и инстинкты сразу требовали действия, движения, в такие моменты Келику не сиделось на месте, он мог часами мерить свою четырех-метровую комнатку вдоль и поперек, накидывать массивный тяжелый плащ и выходить на улицу, в городские трущобы, чтобы там, в темноте, размышлять о своем предназначении... Тьма стала ему домом, родной стихией и причина была очевидна. Днем Келик держался теней, на голове всегда был глубокий капюшон, а Храмы Келик обходил за километр - незачем лишний раз было провоцировать судьбу.

Предложение кого-то из друзей Ракдора присоединится к ним во время празднования в таверне сначала было воспринято Келиком без энтузиазма. Он представлял себя, сидящего в темном углу за столом, вяло отвечающего на глупые вопросы, наблюдающего за весельем остальных. Но в этот момент, инстинкты сказали - Иди!. И внутри Келика вновь заворочались бездна, в которую он уже очень давно всматривался. Приняв предложение, в назначенный день, Келик был вместе с остальными. Как и всегда - в черном, тяжелом плаще, темных одеждах и с мечом на поясе. Руки были укрыты кожаными перчатками. Единственное место, где была видна кожа - это лицо. И любой мог подметить ее мертвенную бледность. Поэтому, Келик сидел в капюшоне даже в помещении, где густая тень падала на верхнюю половину лица, скрывая безжизненные серые глаза. В них виднелись легкие блеклые холодные искорки, как свечи, которые выставлялись на могилах умерших. Сидевшие за столом могли видеть их даже под капюшоном. Можно было, хоть и с трудом, рассмотреть лицо - при жизни Келик был красив, но красота его была хороша вкупе со здоровым цветом лица. Смерть лишила его половины очарования, будто содрав маску. Черты заострились, кожа навсегда застыла с легкой щетиной, сделалась непонятно-бледного оттенка. У Келика были в меру длинные, волнистые темные волосы, чуть выбивавшиеся из-под капюшона.

...Когда застыло время, Келик застыл вместе с ним. Он просто не двигался, ничего не говорил, перестал дышать и моргать. Он, кажется, начинал понимать, зачем он сюда пришел...