- Я думаю, вам не тягаться по мощи с Орденом, - пожала плечами мастерица.

В конце-концов, ее всю жизнь учили, что Орден - это огромная сила, которой покровительствует Бог, и вряд ли кто-то может сокрушить орденцев. С другой стороны.

- И люди не готовы к переменам, да? Они живут, они по-своему счастливы, им не нужно то, что вы можете им дать? - предположила Нирмата, немного подумав.

Это было забавно. Лошадка, тянущая повозку, и сама повозка, подскакивающая на неровностях дороги. Всевозможные интересности по краям дороги, и Скуль, рассказывающий о них. Они как-то незаметно перешли на "ты", и Нирмата с удовольствием слушала мужчину и оглядывалась по сторонам. Здесь все было не так, как в городе. Другие краски, другие виды, другие запахи. И совсем нет людей. Для городской жительницы именно это было совершенно непривычным.
Скуль, увлекшись, втолковывал Нирмате основы своей работы и даже повернулся к ней, чтобы по реакции немногословной девушки видеть, понимает она его или нет. И тут...
- Бревно! - вскрикнула мастерица, видя, что собеседник не замечает неожиданного препятствия.

- Кто бревно? Я бревно?!? - удивился и даже обиделся Скуль, ничем, кажется, не заслуживший такой оценки. - Ты слова-то выбирай!

- Да нет же, на дороге бревно! - "успокоила" его девушка. И потянула поводья, останавливая лошадку. - Интересно, ветром повалило?

- До свидания, - машинально произнесла девушка запертой двери.

Вернувшись на кухню, Нирмата села на стул, оперлась предплечьями на стол и нервно рассмеялась. Никакого нового "свидания" с этим человеком она не хотела, она бы и от первого отказалась, был бы ее выбор. Впрочем, ничего страшного с ней так и не произошло, чего она так его испугалась?
Хуже было другое. Теперь она уже не знала, хочет ли куда-то ехать. Вчера мастерица была совершенно уверена, что решилась, но сегодня нежданный и довольно неприятный гость заставил ее вновь задуматься. А ради чего, собственно? Работы на ее век хватит, ну и пусть, что не вышьет она ни карту, ни пещеру, ни башню... а какая была бы башня! Вот куда пустить бы купленный желтый искристый шелк! Башня сияла бы в лучах восходящего солнца дивным переливчатым цветом, высокая, прекрасная... Стоп, о чем это она? Она же уже смирилась, что не будет это вышивать?
Или все-таки съездить? Что в этом такого, посмотрит новые узоры, прогуляется, забудет обо всем постороннем, у нее были тяжелые дни, но теперь все позади, да? Нет, надо ехать.
Но страшно. А что, если следователь решит, что она не вняла его совету? Да и в страже ее просили не покидать город...
Или...

Нирмата окончательно запуталась в своих желаниях. Поднявшись, она приготовила себе чай и вдумчиво выпила кружку горячего напитка. Потом решительно встала, взяла непромокаемую накидку - и все же отправилась в путь.

Девушка кивнула убегающему служащему и машинально огляделась. Сейф ее не заинтересовал совершенно, стенной шкаф, в общем, тоже. Фонограф мог сохранить что-то интересное, но прослушивать его у нее не было времени, да и шумно это...
Стоп. О чем она вообще думает? Как ей могла прийти в голову мысль встать со стула и хотя бы одним глазком взглянуть на бумаги? Нет, конечно, ей не могла прийти в голову такая мысль! Но пришла... Что с ней случилось за последние несколько дней, что начали появляться настолько странные идеи?
Устыдившись сама себя, Нирмата осталась сидеть, опустив голову и даже, кажется, покраснев. Потом она постаралась убедить себя, что на столе слишком много бумаг, чтобы можно было высмотреть среди них что-то интересное. Потом попыталась испугать свое любопытство, что служащий, наверное, уже вот-вот вернется, даже прислушалась, стараясь услышать его шаги.
А потом любопытство все же победило. Продолжая прислушиваться, рукодельница поднялась и подошла к столу, охватывая бумаги быстрым взглядом. Ну вдруг... Что "вдруг" она и сама толком не знала, но ощущение, что она делает что-то очень нехорошее, но нужное, заставляло ее дрожать от непонятного азарта.

Девушка нейтрально кивнула на рассуждения о кавалере в целом и Джереми в частности. Молодого человека у нее действительно не было. Почему - это был вопрос настолько же сложный, насколько и простой.
Простота ответа на него заключалась в том, что работа занимала очень много времени и отнюдь не располагала к общению с противоположным полом. Девушка нигде не бывала, мало с кем общалась, новые люди в ее окружении почти не появлялись. Когда она не вышивала - она готовила, прибирала и вообще почти все время была чем-то занята, такова уж была жизнь: если не хочешь голодать - работай. Мать целый день проводила на рынке, от брата лишь изредка приходили письма - все хорошо, мол, работаю, от отца много лет ничего не было слышно - да и жив ли он или еще тогда погиб, да только им не сказали?
Сложный же ответ... На то он и сложный, что девушка и сама не знала, как на него толком ответить. Ведь можно было найти юношу, славных их немало в городе было, кого-то она даже знала, было бы только желание. Вот только не считала Нирмата себя никогда особой красавицей, а хотелось. Вот и Брент говорит: "милая, работящая". Милая-то милая, а мечталось-то совсем о другом. О любви большой, о которой только в песнях и поется, да чтобы взглядом как встретились - так и прикипели друг к другу две души, чтобы друг без друга света белого не взвидеть. Да только любовь - она для красавиц писаных, а из нее какая красавица? Лицо самое обычное, нос чуть крупноват, хоть и не совсем картошкой. Губы, если подкрасить немного, очень даже ничего, а так привычка у нее есть покусывать нижнюю губу, когда что-нибудь не получается. Глаза... Вот глаза хороши, нечего сказать, ресницы длинные, трепетные, да и цвет глаз красивый - светло-карий, нежный. Вот только щурится Нирмата, хоть и молода, а вокруг глаз морщинки малые, с годами заметными всем станут. Волосы были бы чудесными, будь они чуть погуще да потолще. А так управы на них нет, вьются в ту сторону, в какую хотят. Мастер-то их вмиг укротил бы, но это снова деньги, а деньги можно и на что-то более нужное потратить, чем на ее прическу, которой все равно никто не любуется... Умела бы девушка взглянуть на себя со стороны, ценила бы себя хоть немного выше - все было бы иначе. Но некому было объяснить ей, что парни иначе смотрят, что бесполезно в зеркале свои недостатки искать, что принять их надо раз и навсегда - и радоваться тому, что природой подарено, потому что многие и того не имеют, а счастливы.

Впрочем, не стала девушка этого вслух говорить. Другое произнесла, важное.
- Синяя у меня есть, достаточно. Желтая, - тоненькие пальчики Нирматы безошибочно вытащили лимонный моток. И правда, как смотрится! - Да, желтая не помешает, уж больно оттенок дивный. Зеленая нужна вот такая, - она вытащила еще моток. Закопалась в нитки, подбирая правильный алый. - И вот эту, пожалуйста.

Разобравшись с шерстью, коснулась шелка. Удивительные, чудесные нитки. Забрать бы все, красота-то какая! Но "все" - это слишком много, не по средствам. А значит, надо выбирать, а выбор-то мучительный - все цвета прекрасны. Девушка гладила нитки, любовалась их искристым блеском, насыщенным цветом, ее пальцы аккуратно перебирали мотки, а в мыслях уже рисовалась картина, которую можно было бы ими вышить.
- Много не надо, Брент, - с сожалением сказала она, отбирая самые нужные моточки. Посмотрела на горку штук из тридцати, не меньше, охнула, с еще большим сожалением вернула половину обратно в ящик. Перебрала еще раз, вытащила еще парочку, ну как же без них, красивые ведь, да и в картину лягут идеально.