- Если бы так можно было сделать, то давно бы уже сделали. Или ты хочешь, чтобы я один пошел, и попытался объясниться жестами, которых я не знаю, что двоих оставил там для присмотра? А сам вернулся? - уточнил Кен.

Увидев, что охрана готовиться ко сну, Кен так же тихо вернулся обратно и сказал:

- Охрана готовиться ко сну. Трое из нас могут прикинуться охранниками, загримироваться при помощи магии, а когда все уснут, не спящих тоже вырубить или усыпить. Тогда мы сможем нормально сбежать. Возражения, замечания, другие варианты действий, имеются? - спросил Кен, понимая, что они теряют время.

- У нас впереди вся ночь, пусть другие тоже думают. Что я всех всегда должен вытаскивать? Будто мне одному это нужно. За то время пути, можно было уже и попытаться разбить кандалы на руках и ночами пытаться перетереть цепи. Найти, как я просил что-нибудь, чем можно подковырнуть замок. Кто-нибудь, что-нибудь предпринял? Что-то мне подсказывает, что нет. - ответил он Виалете и посмотрел на остальных.

а что у самого приставалка не работает, или ты любишь наблюдать и подсматривать?

ты знаешь, как дышать? Я думаю нет, но ты делаешь это. Ты знаешь как бьется твое сердце? Нет, но оно это делает. Так и здесь, знать ничего не нужно, нужно делать!

а что у самого приставалка не работает, или ты любишь наблюдать и подсматривать?

Кен не заметил как его мысли о государственных делах обернулись каким-то кошмаром. Он не сразу понял, где оказался, но когда понял, то ему это не понравилось.

Интересно, это жрец с ними что-то такое сотворил, что они оказались тут, да еще в таком неприятном положении. Кандалы, они не дадут никому воспользоваться сверхъестественными способностями, а еще и убить могут, или усыпить.
Жаль в этот раз у него во рту нет ключика, отмыкающего замок, иначе он бы уже бы смог освободиться. Да и сбежать от этой стражи бы тоже смог.

О, Лаима, надеюсь ты не оставила меня в этот скверный час. Или это и есть твой подарок судьбы, что мы до сих пор живы, и пришли в себя не в момент, когда наши головы будут на плахах. Хотя если меня ведут со всеми, то возможно в лучшем случаи это будет виселица.
Что кстати, менее приятно, особенно если палач не очень постарается, и шея не сломается при падении, а придется долго и мучительно задыхаться.

Умирать кстати очень не приятно. Он однажды чуть не погиб от редкого яда, которым его отравили... когда решили, что такой Прокурор это слишком не плохо, и опасно. Возможно он тогда и умер, если бы не лучшие целители Лайтблейда и не найденные в закромах тайные записи культа Арельны, ему даже воскрешение бы могло не помочь.

В те дни, его юности, он был более безрассудным и ветреным, и даже наивным. Тогда он еще верил, на слово, даже ворам, даже убийцам. Ведь он был среди них, и считал, что находясь в одном братстве он был защищен. Сказывалось дружное и счастливое детство при дворе, с тех пор как его выслали из родных земель.

Тогда он попался как любой мальчишка, живущий благородными мыслями и стремлениями. Похоже как бы он не старался скрыть это, тогда его все же раскусили. Он всего лишь, прикончил парочку воров, которые портили репутацию серьезной организации, они грабили, везде, и убивали кого могли. В этот раз он застал их за попыткой изнасилования. Она была так юна. Наверное лет пятнадцать ей было, пронзительные печальные глаза, хрупкая, беззащитная, в разорванном платье. Она не была красоткой, на которую можно было бы поймать большинство мужчин.
Нет, она была скорее обычной.

Обычно и такой не обыкновенной. Она читала людей как открытые книги, любые их помысли, любое стремление. Но не могла ничего сказать.
Тогда он не смог оставить ее в том переулке, и перерезать ей горло, как свидетелю, как требовалось по заданию. Никаких следов.
Он взял ее с собой, ведь в тот момент он жил не во дворце, а в уровнях нищеты, под землей, где света практически не было, лишь в домах, светились горшки с грибами.

Если окинуть всю его жизнь, наверное даже до этого момента, то она была его первой истиной любовью. Нет, не влечением, отличать эти чувства его еще за несколько лет, до того случая научила Дарящая, уже давно идущая этим путем. Ее звали Эллина. Хотя нет, ее зовут так и по сей день, если ничего не случилось, только теперь она уже не дарящая, а Щит веры. Но это не относится к повествованию. Он испытал к этой девушке невероятные и новые чувства, никак не связанные с влечением плоти.

Он провел с ней около двух счастливейших недель, которые он будет помнить всегда. Он был уверен, что даже если все воспоминания выжгут из его разума, он будет это помнить. Они много гуляли по верхним ярусам поземной части столицы. Он ухаживал за ней очень по простому, но так искренне и самозабвенно, что этой девушке забитой и видящей мир без ширмы, на мгновение мир показался чуть красочнее.

Ведь представьте себе проклятье, которым она была наделена. Она видела истинную суть людей, ей невозможно было соврать, или одурачить лицемерной личиной. И среди всего, она никогда не видела искреннего добра или теплых чувств, обращенных в ее сторону.
Эти две недели были самыми невинными и милыми за всю его жизнь, да и за ее жизнь наверное тоже.

Нет, она не была нема, просто она почти не общалась с людьми видя какие они, и до встречи с ним, никогда не говорила, что она видела.
Зато общаться с ней Кену было просто прекрасно. Открыто, без лжи, он не скрывал от нее, кто он, не надевал множество масок, она видела его настоящим.

Таким наверное его не видел никто с детства, еще с тех пор когда они будучи еще совсем юными, детьми буквально, решили еще тогда, малым кругом, что поднимут страну на ноги, что покончат с тем, что сейчас творится и сделают из заштатного королевства, процветающее государство. Как сейчас те клятвы и мечты кажутся наивными.

Тогда они все даже не представляли, на что им придется пойти, чтобы поднять страну на ноги, хотя бы не прочные. И что еще предстоит сделать...
Первой настоящей жертвой стала она, та милая и прекрасная девушка.
Она была инструментом. Хорошим, и смертоносным.

Как любой инструмент, она понятия не имела о своей цели.
Нет, не пришлось получить кинжал в спину от нее. И она не стала трагически убита на моих глазах.
Все было иначе, но итог был один.

Единственный раз они поцеловались, у него в небольшой комнатушке, где-то через пару недель после того, как встретились.
Кен понимал, если бы он не подался тогда порыву, то она была бы еще жива. Ведь она была настроена на него.
Ее тело было отравлено особенным ядом, который вошел в его тело, когда они поцеловались.
Яд убивал тело, а уходящая жизнь из девушки, убивала его сущность, казалось саму душу, истончала Сиан, но главное, оно убивало любое желание жить и бороться за жизнь.

Именно после того случая, Кен, который и так слыл везунчиком, стал настоящим любимцем Лаимы. Никто на самом деле, даже не представлял, как ему везло. Слухи слухами, но то, что он вытворял, никто бы не поверил, будь он свидетелем. Однажды, он напился чуть ли не до потери пульса, по заданию нужно было споить одного дварфа, а потом пробраться в его дом. Так вот, он с пьяну решил, что лучшим вариантом, будет пройтись по канату между домами. Ветер был... Даже лучший акробат, в трезвом состоянии вряд ли бы прошел, а Кену удалось пройтись по веревке, даже не остановившись не разу. А когда он чуть не упал, порыв ветра вдруг подтолкнул его и он остался на веревке.

Это самые простые истории из его похождений. Подобная история той, что происходить была совсем не давно. Хотя масштаб сейчас покрупнее.
Он в качестве раба без прикрытия, отправился освобождать Элис. Кстати, вон она впереди плетется. Помятая, слегка испуганная, но все равно горделивая, настоящая юная баронесса. Ведь она еще не знает всей правды.

Многое было за его не очень длинную жизнь. И это сейчас могло закончиться, если он не придумает, что же ему делать.
Он попытался дотянуться до сознания Виолетты, через связь, которой сковал их камень. Ведь алмаз был могущественным артифактом, его магия не может быть подавлена даже этими сильнейшими по силе оковами.


Сам же Кен придя в себя стал оглядываться, он искал жрецов светлых богов, или на крайний случай Петрайдена. Если они в Лаоме, и их ведут на казнь, то все равно тут будет духовенство. Если оно будет, то у них будет возможность услышать, узнать что происходит, и возможно, убедить, не казнить их прямо сейчас.
Судя по тому, что на них нет следов пыток, то вину их за что бы это не было, доказали наглядно, а наглядное всегда можно инсценировать.

- Кто-нибудь понимает, что происходит, если не считать того, что нас ведут на казнь?

Люди, почему все замолчали?
Не самый подходящий момент выбрали, для того, чтобы не писать.

Мастер обещал кровавую расправу над всеми, кто не включится в игру и времени включиться осталось совсем мало.
я без шуток, Тошка помоему настроена очень серьезно и поубивает всех, кто не играет.

Кен не заметил как его мысли о государственных делах обернулись каким-то кошмаром. Он не сразу понял, где оказался, но когда понял, то ему это не понравилось.

Интересно, это жрец с ними что-то такое сотворил, что они оказались тут, да еще в таком неприятном положении. Кандалы, они не дадут никому воспользоваться сверхъестественными способностями, а еще и убить могут, или усыпить.
Жаль в этот раз у него во рту нет ключика, отмыкающего замок, иначе он бы уже бы смог освободиться. Да и сбежать от этой стражи бы тоже смог.

О, Лаима, надеюсь ты не оставила меня в этот скверный час. Или это и есть твой подарок судьбы, что мы до сих пор живы, и пришли в себя не в момент, когда наши головы будут на плахах. Хотя если меня ведут со всеми, то возможно в лучшем случаи это будет виселица.
Что кстати, менее приятно, особенно если палач не очень постарается, и шея не сломается при падении, а придется долго и мучительно задыхаться.

Умирать кстати очень не приятно. Он однажды чуть не погиб от редкого яда, которым его отравили... когда решили, что такой Прокурор это слишком не плохо, и опасно. Возможно он тогда и умер, если бы не лучшие целители Лайтблейда и не найденные в закромах тайные записи культа Арельны, ему даже воскрешение бы могло не помочь.

В те дни, его юности, он был более безрассудным и ветреным, и даже наивным. Тогда он еще верил, на слово, даже ворам, даже убийцам. Ведь он был среди них, и считал, что находясь в одном братстве он был защищен. Сказывалось дружное и счастливое детство при дворе, с тех пор как его выслали из родных земель.

Тогда он попался как любой мальчишка, живущий благородными мыслями и стремлениями. Похоже как бы он не старался скрыть это, тогда его все же раскусили. Он всего лишь, прикончил парочку воров, которые портили репутацию серьезной организации, они грабили, везде, и убивали кого могли. В этот раз он застал их за попыткой изнасилования. Она была так юна. Наверное лет пятнадцать ей было, пронзительные печальные глаза, хрупкая, беззащитная, в разорванном платье. Она не была красоткой, на которую можно было бы поймать большинство мужчин.
Нет, она была скорее обычной.

Обычно и такой не обыкновенной. Она читала людей как открытые книги, любые их помысли, любое стремление. Но не могла ничего сказать.
Тогда он не смог оставить ее в том переулке, и перерезать ей горло, как свидетелю, как требовалось по заданию. Никаких следов.
Он взял ее с собой, ведь в тот момент он жил не во дворце, а в уровнях нищеты, под землей, где света практически не было, лишь в домах, светились горшки с грибами.

Если окинуть всю его жизнь, наверное даже до этого момента, то она была его первой истиной любовью. Нет, не влечением, отличать эти чувства его еще за несколько лет, до того случая научила Дарящая, уже давно идущая этим путем. Ее звали Эллина. Хотя нет, ее зовут так и по сей день, если ничего не случилось, только теперь она уже не дарящая, а Щит веры. Но это не относится к повествованию. Он испытал к этой девушке невероятные и новые чувства, никак не связанные с влечением плоти.

Он провел с ней около двух счастливейших недель, которые он будет помнить всегда. Он был уверен, что даже если все воспоминания выжгут из его разума, он будет это помнить. Они много гуляли по верхним ярусам поземной части столицы. Он ухаживал за ней очень по простому, но так искренне и самозабвенно, что этой девушке забитой и видящей мир без ширмы, на мгновение мир показался чуть красочнее.

Ведь представьте себе проклятье, которым она была наделена. Она видела истинную суть людей, ей невозможно было соврать, или одурачить лицемерной личиной. И среди всего, она никогда не видела искреннего добра или теплых чувств, обращенных в ее сторону.
Эти две недели были самыми невинными и милыми за всю его жизнь, да и за ее жизнь наверное тоже.

Нет, она не была нема, просто она почти не общалась с людьми видя какие они, и до встречи с ним, никогда не говорила, что она видела.
Зато общаться с ней Кену было просто прекрасно. Открыто, без лжи, он не скрывал от нее, кто он, не надевал множество масок, она видела его настоящим.

Таким наверное его не видел никто с детства, еще с тех пор когда они будучи еще совсем юными, детьми буквально, решили еще тогда, малым кругом, что поднимут страну на ноги, что покончат с тем, что сейчас творится и сделают из заштатного королевства, процветающее государство. Как сейчас те клятвы и мечты кажутся наивными.

Тогда они все даже не представляли, на что им придется пойти, чтобы поднять страну на ноги, хотя бы не прочные. И что еще предстоит сделать...
Первой настоящей жертвой стала она, та милая и прекрасная девушка.
Она была инструментом. Хорошим, и смертоносным.

Как любой инструмент, она понятия не имела о своей цели.
Нет, не пришлось получить кинжал в спину от нее. И она не стала трагически убита на моих глазах.
Все было иначе, но итог был один.

Единственный раз они поцеловались, у него в небольшой комнатушке, где-то через пару недель после того, как встретились.
Кен понимал, если бы он не подался тогда порыву, то она была бы еще жива. Ведь она была настроена на него.
Ее тело было отравлено особенным ядом, который вошел в его тело, когда они поцеловались.
Яд убивал тело, а уходящая жизнь из девушки, убивала его сущность, казалось саму душу, истончала Сиан, но главное, оно убивало любое желание жить и бороться за жизнь.

Именно после того случая, Кен, который и так слыл везунчиком, стал настоящим любимцем Лаимы. Никто на самом деле, даже не представлял, как ему везло. Слухи слухами, но то, что он вытворял, никто бы не поверил, будь он свидетелем. Однажды, он напился чуть ли не до потери пульса, по заданию нужно было споить одного дварфа, а потом пробраться в его дом. Так вот, он с пьяну решил, что лучшим вариантом, будет пройтись по канату между домами. Ветер был... Даже лучший акробат, в трезвом состоянии вряд ли бы прошел, а Кену удалось пройтись по веревке, даже не остановившись не разу. А когда он чуть не упал, порыв ветра вдруг подтолкнул его и он остался на веревке.

Это самые простые истории из его похождений. Подобная история той, что происходить была совсем не давно. Хотя масштаб сейчас покрупнее.
Он в качестве раба без прикрытия, отправился освобождать Элис. Кстати, вон она впереди плетется. Помятая, слегка испуганная, но все равно горделивая, настоящая юная баронесса. Ведь она еще не знает всей правды.

Многое было за его не очень длинную жизнь. И это сейчас могло закончиться, если он не придумает, что же ему делать.
Он попытался дотянуться до сознания Виолетты, через связь, которой сковал их камень. Ведь алмаз был могущественным артифактом, его магия не может быть подавлена даже этими сильнейшими по силе оковами.


Сам же Кен придя в себя стал оглядываться, он искал жрецов светлых богов, или на крайний случай Петрайдена. Если они в Лаоме, и их ведут на казнь, то все равно тут будет духовенство. Если оно будет, то у них будет возможность услышать, узнать что происходит, и возможно, убедить, не казнить их прямо сейчас.
Судя по тому, что на них нет следов пыток, то вину их за что бы это не было, доказали наглядно, а наглядное всегда можно инсценировать.

- Кто-нибудь понимает, что происходит, если не считать того, что нас ведут на казнь?

Кен не заметил как его мысли о государственных делах обернулись каким-то кошмаром. Он не сразу понял, где оказался, но когда понял, то ему это не понравилось.

Интересно, это жрец с ними что-то такое сотворил, что они оказались тут, да еще в таком неприятном положении. Кандалы, они не дадут никому воспользоваться сверхъестественными способностями, а еще и убить могут, или усыпить.
Жаль в этот раз у него во рту нет ключика, отмыкающего замок, иначе он бы уже бы смог освободиться. Да и сбежать от этой стражи бы тоже смог.

О, Лаима, надеюсь ты не оставила меня в этот скверный час. Или это и есть твой подарок судьбы, что мы до сих пор живы, и пришли в себя не в момент, когда наши головы будут на плахах. Хотя если меня ведут со всеми, то возможно в лучшем случаи это будет виселица.
Что кстати, менее приятно, особенно если палач не очень постарается, и шея не сломается при падении, а придется долго и мучительно задыхаться.

Умирать кстати очень не приятно. Он однажды чуть не погиб от редкого яда, которым его отравили... когда решили, что такой Прокурор это слишком не плохо, и опасно. Возможно он тогда и умер, если бы не лучшие целители Лайтблейда и не найденные в закромах тайные записи культа Арельны, ему даже воскрешение бы могло не помочь.

В те дни, его юности, он был более безрассудным и ветреным, и даже наивным. Тогда он еще верил, на слово, даже ворам, даже убийцам. Ведь он был среди них, и считал, что находясь в одном братстве он был защищен. Сказывалось дружное и счастливое детство при дворе, с тех пор как его выслали из родных земель.

Тогда он попался как любой мальчишка, живущий благородными мыслями и стремлениями. Похоже как бы он не старался скрыть это, тогда его все же раскусили. Он всего лишь, прикончил парочку воров, которые портили репутацию серьезной организации, они грабили, везде, и убивали кого могли. В этот раз он застал их за попыткой изнасилования. Она была так юна. Наверное лет пятнадцать ей было, пронзительные печальные глаза, хрупкая, беззащитная, в разорванном платье. Она не была красоткой, на которую можно было бы поймать большинство мужчин.
Нет, она была скорее обычной.

Обычно и такой не обыкновенной. Она читала людей как открытые книги, любые их помысли, любое стремление. Но не могла ничего сказать.
Тогда он не смог оставить ее в том переулке, и перерезать ей горло, как свидетелю, как требовалось по заданию. Никаких следов.
Он взял ее с собой, ведь в тот момент он жил не во дворце, а в уровнях нищеты, под землей, где света практически не было, лишь в домах, светились горшки с грибами.

Если окинуть всю его жизнь, наверное даже до этого момента, то она была его первой истиной любовью. Нет, не влечением, отличать эти чувства его еще за несколько лет, до того случая научила Дарящая, уже давно идущая этим путем. Ее звали Эллина. Хотя нет, ее зовут так и по сей день, если ничего не случилось, только теперь она уже не дарящая, а Щит веры. Но это не относится к повествованию. Он испытал к этой девушке невероятные и новые чувства, никак не связанные с влечением плоти.

Он провел с ней около двух счастливейших недель, которые он будет помнить всегда. Он был уверен, что даже если все воспоминания выжгут из его разума, он будет это помнить. Они много гуляли по верхним ярусам поземной части столицы. Он ухаживал за ней очень по простому, но так искренне и самозабвенно, что этой девушке забитой и видящей мир без ширмы, на мгновение мир показался чуть красочнее.

Ведь представьте себе проклятье, которым она была наделена. Она видела истинную суть людей, ей невозможно было соврать, или одурачить лицемерной личиной. И среди всего, она никогда не видела искреннего добра или теплых чувств, обращенных в ее сторону.
Эти две недели были самыми невинными и милыми за всю его жизнь, да и за ее жизнь наверное тоже.

Нет, она не была нема, просто она почти не общалась с людьми видя какие они, и до встречи с ним, никогда не говорила, что она видела.
Зато общаться с ней Кену было просто прекрасно. Открыто, без лжи, он не скрывал от нее, кто он, не надевал множество масок, она видела его настоящим.

Таким наверное его не видел никто с детства, еще с тех пор когда они будучи еще совсем юными, детьми буквально, решили еще тогда, малым кругом, что поднимут страну на ноги, что покончат с тем, что сейчас творится и сделают из заштатного королевства, процветающее государство. Как сейчас те клятвы и мечты кажутся наивными.

Тогда они все даже не представляли, на что им придется пойти, чтобы поднять страну на ноги, хотя бы не прочные. И что еще предстоит сделать...
Первой настоящей жертвой стала она, та милая и прекрасная девушка.
Она была инструментом. Хорошим, и смертоносным.

Как любой инструмент, она понятия не имела о своей цели.
Нет, не пришлось получить кинжал в спину от нее. И она не стала трагически убита на моих глазах.
Все было иначе, но итог был один.

Единственный раз они поцеловались, у него в небольшой комнатушке, где-то через пару недель после того, как встретились.
Кен понимал, если бы он не подался тогда порыву, то она была бы еще жива. Ведь она была настроена на него.
Ее тело было отравлено особенным ядом, который вошел в его тело, когда они поцеловались.
Яд убивал тело, а уходящая жизнь из девушки, убивала его сущность, казалось саму душу, истончала Сиан, но главное, оно убивало любое желание жить и бороться за жизнь.

Именно после того случая, Кен, который и так слыл везунчиком, стал настоящим любимцем Лаимы. Никто на самом деле, даже не представлял, как ему везло. Слухи слухами, но то, что он вытворял, никто бы не поверил, будь он свидетелем. Однажды, он напился чуть ли не до потери пульса, по заданию нужно было споить одного дварфа, а потом пробраться в его дом. Так вот, он с пьяну решил, что лучшим вариантом, будет пройтись по канату между домами. Ветер был... Даже лучший акробат, в трезвом состоянии вряд ли бы прошел, а Кену удалось пройтись по веревке, даже не остановившись не разу. А когда он чуть не упал, порыв ветра вдруг подтолкнул его и он остался на веревке.

Это самые простые истории из его похождений. Подобная история той, что происходить была совсем не давно. Хотя масштаб сейчас покрупнее.
Он в качестве раба без прикрытия, отправился освобождать Элис. Кстати, вон она впереди плетется. Помятая, слегка испуганная, но все равно горделивая, настоящая юная баронесса. Ведь она еще не знает всей правды.

Многое было за его не очень длинную жизнь. И это сейчас могло закончиться, если он не придумает, что же ему делать.
Он попытался дотянуться до сознания Виолетты, через связь, которой сковал их камень. Ведь алмаз был могущественным артифактом, его магия не может быть подавлена даже этими сильнейшими по силе оковами.


Сам же Кен придя в себя стал оглядываться, он искал жрецов светлых богов, или на крайний случай Петрайдена. Если они в Лаоме, и их ведут на казнь, то все равно тут будет духовенство. Если оно будет, то у них будет возможность услышать, узнать что происходит, и возможно, убедить, не казнить их прямо сейчас.
Судя по тому, что на них нет следов пыток, то вину их за что бы это не было, доказали наглядно, а наглядное всегда можно инсценировать.

- Кто-нибудь понимает, что происходит, если не считать того, что нас ведут на казнь?

Кен не успел отреагировать, как влез гном, со своим умным советом, на который Кен ответил:
- Спасибо, что помог мне, я все не как не мог, понять, что же мне сделать, в этой не простой ситуации.
После чего перевел взгляд на стражника в тумане и сказал:
- У нас разрешение на доступ, подписанное самим Императором. - сказав это Кен пошел на сближение с охранником, чтобы можно было вручить ему разрешение.

NSM, ага месячная зарплата крестьянена всего-то навсего

- Мне командования хватает и во дворце. Аванэн распорядись, чтобы чтобы твои люди сняли тела и принесли сюда, остальные идите на кухлю и и принесите столы, стулья и прочее, что можно поджечь и масло лампового побольше. - сказал Кен, решив все же взять все в свои руки.

Кен все это время пялился на свои рученки, походил по залу, размышляя и слушая нечеткий лепет всех вокруг, а потом сказал:

- Домиры, ау, вы хотите тут сидеть до тех пор пока сюда не прийдет кто-то по серьезнее и не съест вас всех? Нет? Тогда пошли от сюда. Скучно ведь!

- И да, Келмир, чувства такта и знания этикета у тебя явно отсутствуют. Так что не тебе говорить о нравах других домиров. Для тебя сделаю исключение и дам тебе не большой урок, манер. Во-первых, в присутствии других домиров, не следует разговаривать на других языках, тем самым ты проявляешь неуважение, потом что, кто-то может не знать, языка, на котором ты говоришь. Во-вторых, не следует обсуждать людей, когда они стоят рядом, тем более когда говоришь совсем не зная о чем говоришь, твои предположения выглядят, я бы сказал смешными, чтобы не сказать, глупыми.

Кен перешел на дварфийский:

- А так же почти все знатные люди, знают все самые распростроненые языки мира.

Кен все это время пялился на свои рученки, походил по залу, размышляя и слушая нечеткий лепет всех вокруг, а потом сказал:

- Домиры, ау, вы хотите тут сидеть до тех пор пока сюда не прийдет кто-то по серьезнее и не съест вас всех? Нет? Тогда пошли от сюда. Скучно ведь!

- И да, Келмир, чувства такта и знания этикета у тебя явно отсутствуют. Так что не тебе говорить о нравах других домиров. Для тебя сделаю исключение и дам тебе не большой урок, манер. Во-первых, в присутствии других домиров, не следует разговаривать на других языках, тем самым ты проявляешь неуважение, потом что, кто-то может не знать, языка, на котором ты говоришь. Во-вторых, не следует обсуждать людей, когда они стоят рядом, тем более когда говоришь совсем не зная о чем говоришь, твои предположения выглядят, я бы сказал смешными, чтобы не сказать, глупыми.

Кен перешел на дварфийский:

- А так же почти все знатные люди, знают все самые распростроненые языки мира.

Кен все это время пялился на свои рученки, походил по залу, размышляя и слушая нечеткий лепет всех вокруг, а потом сказал:

- Домиры, ау, вы хотите тут сидеть до тех пор пока сюда не прийдет кто-то по серьезнее и не съест вас всех? Нет? Тогда пошли от сюда. Скучно ведь!

- И да, Келмир, чувства такта и знания этикета у тебя явно отсутствуют. Так что не тебе говорить о нравах других домиров. Для тебя сделаю исключение и дам тебе не большой урок, манер. Во-первых, в присутствии других домиров, не следует разговаривать на других языках, тем самым ты проявляешь неуважение, потом что, кто-то может не знать, языка, на котором ты говоришь. Во-вторых, не следует обсуждать людей, когда они стоят рядом, тем более когда говоришь совсем не зная о чем говоришь, твои предположения выглядят, я бы сказал смешными, чтобы не сказать, глупыми.

Кен перешел на дварфийский:

- А так же почти все знатные люди, знают все самые распростроненые языки мира.

Кен все это время пялился на свои рученки, походил по залу, размышляя и слушая нечеткий лепет всех вокруг, а потом сказал:

- Домиры, ау, вы хотите тут сидеть до тех пор пока сюда не прийдет кто-то по серьезнее и не съест вас всех? Нет? Тогда пошли от сюда. Скучно ведь!

- И да, Келмир, чувства такта и знания этикета у тебя явно отсутствуют. Так что не тебе говорить о нравах других домиров. Для тебя сделаю исключение и дам тебе не большой урок, манер. Во-первых, в присутствии других домиров, не следует разговаривать на других языках, тем самым ты проявляешь неуважение, потом что, кто-то может не знать, языка, на котором ты говоришь. Во-вторых, не следует обсуждать людей, когда они стоят рядом, тем более когда говоришь совсем не зная о чем говоришь, твои предположения выглядят, я бы сказал смешными, чтобы не сказать, глупыми.

Кен перешел на дварфийский:

- А так же почти все знатные люди, знают все самые распростроненые языки мира.

- Кто тут у нас самый сильный? - Кен поглядел на дварфа.

- Ааа!!! Тут вода! - с воплем побежал от воды Кен, попутно намереваясь врезаться в ближайшего гуля.


Количество бросков: 1

- Без риска скучно, ты же сама это знаешь, иначе не попала бы во все эти переделки. - сказал камень и взлетел так, чтобы его было сложно схватить и сверху и снизу, пролетел немного вперед, огляделся и сказал:
- Выделываться, когда никто не смотрит, скучно. Пойду поищу зрителей. - после чего развернулся и полетел назад.

- А я не смогу, ну я знаю основные принципы, но знаете, я все таки принц, а не специалист по ловушкам. Никто этого не забыл, да? Я тут вообще с вами так, от скуки. Как говорится, не царское это дело, ходить по храмам напичканым ловушками. Вот. - сказал Кен.